Все в свое время - Страница 61

Жили они с Нубилом там же, где и раньше. Сначала Эдвард думал, что не сможет, что все ему будет напоминать о Нете, но оказалось, что нечему напоминать. Девушка не имела никаких личных вещей, и с ее уходом дом сразу превратился в безликое здание, точно такое же, как и все остальные — человек как будто исчез, был вычеркнут из мира, и единственное место, где он остался — память Эдварда. Верные Псы не имели кладбищ, не желали помнить своих предков, а прах мертвых был лишь удобрением для берез. Зато вместо Нетакой с ними поселилась Ивона. Симпатичная, рано повзрослевшая правильная девушка. Восемнадцать лет, четверо детей, собиралась рожать пятого, темные круги под глазами, заботы по хозяйству. Какие еще сказки? Надо исполнять долг, работать, спать, рожать детей, вся для общего блага, для общего процветания. Сказки — для детей, а хочешь поговорить — иди к ведуну. "Или давай следующего ребенка я рожу от тебя" — сказано было без всяких эмоций, как просят подвинуться в транспорте или передать хлеб за столом. Какая еще любовь, какая еще романтика — эти чувства пусть остаются для малышей, а взрослым людям нужно заниматься своим делом… В принципе, Эдвард не мог сказать, что Ивона плохая. Хорошая девушка. Милые карапузы — старший мальчик и три девочки, четырех, трех, двух, одного года. Следила за хозяйством, нормально уживалась с Нубилом — была самым обычным Верным Псом…

И именно эта обычность угнетала. Вместо восхищения этим дивным народом пришло странное чувство чуждости. Вроде люди как люди, живут, общаются, радуются и страдают, рожают и умирают, но если присмотреться — это был большой муравейник. В котором у каждого двуногого насекомого еще до его рождения была написана четкая роль, и он не мог, не имел права, да и не хотел что-то менять. Жизнь каждой рабочей особи, а других не было, ничего не стоила — траур по самым близким людям Верные Псы носили не больше дня, а потом вообще переставали их вспоминать. Каждый их шаг — на охоте, в городе, да где угодно, был расписан заранее, те же кулинарные эксперименты Эдварда вызвали бурный интерес, но сами Верные Псы даже не пытались их повторить. Делали все так, как их научили предки, и сами передавали то же знание потомкам. Даже ведуны — мудрецы, чьими способностями Эдвард до сих пор не уставал поражаться, были точно такой же частью механизма. А те, кто пытался восстать… Противостоять… Жить не так, как остальные… Такие, как Нета… Их не обижали — их просто окружали молчаливым недоумением, которое было больнее любой прямой обиды. Люди не могли выжить в обществе муравьев — нужно было или стать таким, как все, принять разумные, но не тобой установленные правила, или же умереть. Третьего не дано.

Если раньше Эдварду казалось, что он постепенно привыкает к новой жизни, к новому обществу, то теперь, после смерти Неты, эта иллюзия рассеивалась. Да, он мог принять внешнюю сторону жизни. Работать, выполнять свои обязанности, в будущем, может быть, даже охотиться — после той битвы Эдвард как будто перешел на новый уровень — теперь он научился "видеть" спиной, и иногда, очень редко, даже выигрывал поединки с двенадцатилетними мальчишками — более старшие оставались для него все еще непреодолимым препятствием. Но изнутри, там, где живет личность человека, он продолжал оставаться чужаком. Даже не британцем, лордом, аристократом и офицером — человеком. Который не может просто так сказать "она поступила глупо, значит пришло ее время уходить в голубой мир". Который не может слепо исполнять свой долг, а главный долг Верных Псов — возвращение Мертвым Землям жизни. Да, отличная цель. Да, рабочие методы. Но никто из них никогда даже не задумывался, что можно это делать как-то по другому. Не безумно каждый год расширять стены, строить несколько новых домов и высаживать на отвоеванные земли березы, а проявить фантазию! Может быть, с первого раза получится хуже. Но люди на то и люди, тем и отличаются от зверей, что в них горит божья искра — в каждом человеке маленькая частица творца, которая заставляет не жить по писанным канонам, а бунтовать и добиваться своего. Творить нечто новое. У Верных Псов тоже была эта искра — их дети были теми же самыми непоседами, которые придумывали себе игры, для которых палка была медведем, а старая коряга — чудовищным болотным кабаном. Но потом общество безжалостно ее выжигало. Если ты девочка — рожай, мальчик — иди на охоту. Ты — Верный Пес, у тебя есть дар и долг, и ты должен всегда им следовать.

Тот же дар… Как узнал Эдвард, у многих детей он проявлялся разносторонне — они имели что-то от следопытов, что-то от истребителей, что-то от охотников. Но потом каждому из них нужно было сделать выбор, и отказаться от всех частей дара, кроме одной — Верные Псы охотились тройками или четверками, и им не нужны были те, кто может иметь сразу несколько талантов. Почему это никто не заметил? Почему никто не попытался даже развить универсала? Почему молчали ведуны? Потому что традиция. Так делали предки, "так завещал Али-владыка" — универсальное объяснение, списать все на бога, который на самом деле не был богом. Это можно понять, принять, смириться, но невозможно стать таким — для этого нужно родиться Верным Псом, вырасти Верным Псом и Верным Псом умереть. Псы, верные своему долгу, они однажды взвалили его ношу, и теперь собирались нести ее до конца времен. Или до победы. Смотря что раньше наступит.

Эдвард пытался об этом говорить. С Нитом — единственным человеком, который, на его взгляд, мог вырваться из плена железных стереотипов, но с каждым разом все больше и больше убеждался, что это совершенно бессмысленное занятие. Куда бы ни шел разговор, он обязательно возвращался к долгу, а дальше терял свой смысл.