Все в свое время - Страница 39

— А ведуны, они знают?

— Ведуны знают все, что было, и помнят все, что будет, — только и ответил Нит.

Эдвард задумался. По всему выходило, что именно с ведунами ему и стоило вести переговоры, как единственному, а потому официальному, представителю своей империи. "Всесильные" и "всеведующие", в его понимании они были чем-то вроде непререкаемой касты высшего духовенства, которая в своем узком кругу хранила секреты, и делилась ими только по мере необходимости, тем самым еще сильнее укрепляя свой собственный авторитет и власть. Как христианская церковь и мощь веры. Это, конечно, еретические мысли, проводить подобную параллель, но Эдвард был уже не тем мальчишкой, который несколько лет назад готов был лично казнить еретиков. Церковь — это не только слуги Иисуса, посредники между Господом Богом и людьми — это еще и стержень цивилизации, именно церковь последнюю тысячу лет двигала научный прогресс, церковники открыли атом и первыми высадились на луну. Именно в руках церкви была мощь веры — основа всей жизни Британской империи, без их благословения не мог подняться ни один аэролет, не могло работать ни одно современное оружие. И чудо, когда одно слово человека в рясе заставляло ожить мертвую машину, укрепляло не только веру людей, но и власть церкви — знания и вера сделали ее намного сильней, чем мечи и щиты крестоносцев. Раз такое происходило в развитом обществе, то здесь, на руинах прошлого, умение из мягкого железа делать прочную сталь автоматически делало человека равным богам.

С богами тоже не все было ясно. Нит все время упоминал некоего Али: то Али-владыку, то Али-заоблачного, то Али-обманщика, но когда Эдвард прямо спросил, так ли зовут их бога, ответил отрицательно.

— У Верных Псов нет богов, у нас есть свой путь, по которому мы должны идти, и долг, который каждый из нас должен исполнить.

— Тогда кто же такой Али-владыка?

— Али-владыка — хранитель мира и распорядитель судеб.

Вот и попробуй разберись. Если кто-то хранит мир и вершит судьбы — разве он не бог? Даже Господь, после Второго Пришествия, когда был в небытие пленен Люцифер, больше не вмешивается в дела мира — его сын ушел во второй раз, пощадив человечество и оставив его на попечение святой церкви христовой. По крайней мере, так она учила.

— Нит, — Эдвард уже понял, что имя каждого из местных жителей состояло из двух частей — короткой клички и значимого слова, причем последнее давалось после какого-то обряда инициации, — а я могу поговорить с ведунами? Задать им вопросы? Или это табу?

— Конечно можешь. Ты можешь говорить с кем угодно, только тебе не всегда ответят. Люди могут быть заняты, или просто не понять, у тебя очень странные мысли и к ним нужно привыкнуть.

"У меня как раз нормальные", — мысленно усмехнулся Эдвард. С точки зрения местных он сам, наверняка, казался каким-то дивом заморским, чудом в перьях — слоняется по городу непонятный чужак, говорит образами, во все углы заглядывает, разве не подозрительно? Хотя неприязни к себе он не чувствовал, максимум — легкий интерес, что было тоже весьма странно. Изолированная на протяжении веков группа, ограниченное общение, отсутствие контакта с остальной цивилизацией — неужели им не интересно, кто он такой? Всю мировую историю европейцы покоряли дикарей своими чудесами, ружьями, пушками, да прочими безделушками. Когда в тринадцатом веке британцы, переплыв Атлантику, открыли Новую Шотландию, ацтеки сразу приняли их за посланцев богов, не удивительно, что именно среди этого народа так быстро прижилось христианство. Любой чужак, в любом обществе, всегда вызывает интерес уже только тем, что он не такой, как все. Но не среди Верных Псов. Мужчины, которых было непропорционально мало, и женщины, старые и молодые, они только бросали на Эдварда беглый взгляд, и возвращались к своей работе. Только дети, особенно совсем малые, поглядывали с любопытством, но не более того. И никакой неприязни, никакого отчуждения, в языке Верных Псов не было слов "лазутчик" или "шпион". Или Верные Псы были слишком беспечны, что вряд ли, в этих землях беспечный человек — мертвый человек, или они действительно не представляли, что люди могут враждовать с другими людьми. Это больше похоже на истину, годы изоляции должны были сплотить выживших, только вместе, только оказывая взаимовыручку, они могли выжить. Но почему тогда так безразлично отнеслись к чужаку? Или он здесь не первый британец?

Тем временем Нит вел Эдварда куда-то к окраине города, и тому, наконец, удалось примерно оценить размеры поселения. "Правильный круг диаметром около двух миль, жилые и промышленные объекты расположены радиально-симметрично", — по привычке отметил Эдвард, как будто в будущем собирался проводить здесь десантную операцию. Даже по современным меркам, довольно большая территория. Этого он тоже не мог понять. На первый взгляд, Верные Псы не занимались никакой сельскохозяйственной деятельностью — нигде не было видно полей, садов или огородов. Только деревья, "березы", вспомнилась страница из учебника ботаники, дома и дорожки. Если так, то не было никакой насущней необходимости ограждать настолько большую территорию, почти четыре квадратных мили. С точки зрения обороны, с точки зрения банального удобства, комфорта, не имея никакого транспорта, было бы логичным устроить некий жилой форт, небольшой, периметром сотню-другую метров, где жить, а если уж Верным Псам так нравились березы — садить их по ту сторону стен. Даже с точки зрения здравого смысла строить огромную стену, отвлекать постоянным дежурством сильных и умелых воинов, ограждая по сути совершенно пустую территорию внутри, казалось полнейшим безумием, но зачем-то же Верные Псы это сделали. Что-то подтолкнуло их на такой шаг. Эдвард сначала думал, что этот город — не их, что люди просто нашли какой-то древний военный объект Татарской империи и поселились на его территории, но потом от этой мысли пришлось отказаться. Нит привел Эдварда к самой настоящей стройке — аккуратно сложенные каменные блоки, инструменты, бережно прикрытые шкурами, фундамент и зачатки первого этажа — Верные Псы расширялись, а не жили тем, что осталось от предков.